Возвращение к Армянству, обретение Армянства
(часть 1)
А. Арутюнян: Как всем нам известно, вследствие ускорения ассимиляционных процессов Армянский мир ежегодно теряет по меньшей мере десятки тысяч этнических армян. Регулярно общаясь с представителями армянской диаспоры тех стран, где процессы ассимиляции идут быстрее всего (США, России и Грузии), я понял, что многие армяне (в первую очередь молодежь), желающие укрепить свою связь с Армянством и оказать определенное содействие Армянскому миру, не знают, как подступиться к проблеме своей реальной дистанцированности от него, и нуждаются в «путеводителе» для сложного и долгого процесса возвращения. Под таким ориентирующим «путеводителем» я имею в виду перечень последовательных действий, которые приведут сперва к познанию своей нации, армянского государства и всей исторической Армении, а в дальнейшем – к усилению армянского начала в себе и своей семье. Проблема в том, что многие армяне диаспоры, начиная самостоятельно возвращаться к своим корням в отсутствие определенного ориентира для такого возвращения, сталкиваются с трудностями, неэффективно тратят время и силы. Не получив желаемых результатов, они сворачивают с избранного пути. Поскольку этим вопросом должным образом не занимаются ни государство, ни традиционные структуры диаспоры, ни Церковь, разработка и распространение подобного путеводителя остается важным делом. В предлагаемом алгоритме возвращения должны содержаться не только описание последовательных шагов, но и конкретные ссылки на источники информации. Создав подобный путеводитель, его можно будет распространить среди диаспоры через прессу и интернет-ресурсы. Рабочий вариант путеводителя представляется мне следующим образом:
Познание:
1. Узнай свою нацию.
Ссылки на публикации и адреса в Интернете работ по истории и культуре Армении, национальной идеологии.
2. Узнай свою общину (армянскую общину страны проживания).
Ознакомься с деятельностью и структурами армянской общины.
3. Посети, при возможности, Армению.
Ссылки на программы, организующие посещение Армении (например, программа "По праву рождения” для армянской молодежи США).
Действие:
4. Начни изучать армянский язык (самостоятельно или на курсах).
Ссылки на самоучители и учебники.
5. Воспитывай детей согласно армянской традиции.
Приобщение к истории и культуре нации, обучение их армянскому языку.
6. Содействуй структурам армянской общины страны проживания.
7. Содействуй усилению армянской государственности.
Участие в мероприятиях, направленных на поддержку государственных интересов Армении: мероприятия, посвященные Мец Егерну; информационные акции в Интернете; безвозмездный труд в Армении в отпускной (каникулярный) период.
8. Рассмотри возможности для репатриации в Армению (РА или НКР).
Ссылки на обзорную экономическую информацию об Армении, государственную службу занятости, организации, содействующие репатриации.
9. Осуществи, при наличии необходимых предпосылок, переезд в Армению.
10. Передай собственный опыт возвращения к Армянству и репатриации на Родину соотечественникам.
С помощью статей, интервью, участия в форумах в Интернете и т.д.
К. Агекян: Если вести речь об ассимилированных кругах Армянства, на сегодня достаточно широких, правильнее говорить о возвращении к Армянству или обретении его? Если взять крайний случай, на какую армянскую основу можно опереться в человеке, который не живет в Армении, не говорит по-армянски, не знаком с историей и культурой родины предков и не вовлечен в деятельность общины на месте проживания?
А. Арутюнян: Учитывая, что целевой аудиторией нашего «круглого стола» должно быть Армянство Спюрка, будет правильно говорить именно о возвращении к Армянству. Термин «возвращение» предполагает соединение с тем, с чем ты каким-либо образом связан, например, духовно или генетически. В свою очередь, существование этой связи дает определенную привилегию на возвращение к потерянному. «Обретение», как более размытый термин, может обозначать также процесс овладения чем-то совершенно чуждым, прежде тебе никогда не принадлежавшим. У армян диаспоры отправные точки процесса возвращения к Армянству будут различаться в зависимости от тех проблем, с которыми сталкивается этнический армянин, и степени его отхода от Армянства. Так, у армянина, не владеющего армянским языком, не знакомого с историей и культурой своего народа, армянской остается только этническая принадлежность. Чтобы попытаться инициировать процесс возвращения к Армянству, необходимо прежде всего разбудить его интерес к истории народа, своих предков хотя бы с чисто познавательной целью. Для армян более распространенной в диаспоре категории, а именно – не владеющей языком, но знакомой в различной степени с историей и культурой армянского народа, побудительным может стать прежде всего идеологический мотив – изучение уникальной 4-тысячелетней армянской цивилизации для укрепления чувства собственной принадлежности к ней и усиления чувства национальной гордости. Те же армяне, которые в своих странах проживания сталкиваются с проблемой армянофобии и дискриминацией по национальному признаку (например, в Турции, Грузии и др.), могут иметь психологическую мотивацию – избавление от чувства неполноценности в сравнении с представителями титульной нации, свободно выражающими и активно пропагандирующими свою национальную гордость. Чтобы эффективно задействовать идеологическую мотивацию, прикладное арменоведение должно исправить некоторые акценты в целостной концепции истории армянского народа. Учитывая достижения Армянства в новейшем периоде, а именно победу в Арцахе и построение армянской государственности, в представлении истории армянского народа необходимо уменьшить фон трагичности и закрепить идею об уникальности исторического пути Армянства, обусловленной исключительной преданностью армян своей идентичности, своей Родине – Армянскому Нагорью и последовательной борьбой за воссоздание армянского государства.
Р. Арзуманян: Думаю, все-таки «обретение», и постараюсь объяснить, почему. Хотя слово «возвращение» представляется более близким и желанным, тем не менее, оно предполагает существование чего-то состоявшегося и надежного – того, к чему ты возвращаешься. Однако, к моему большому сожалению, я пришел к выводу, что Армянский мир вошел в XXI век с весьма расплывчатыми представлениями о себе, Армянстве и Армении. Аналогичная ситуация и с армянской историей. Несмотря на общепринятое мнение об армянском народе как народе с развитым историческим чувством, я, к своему удивлению, обнаружил, что сегодня говорить об этом не приходится. Мы более чем смутно представляем армянскую историю даже времен Зартонка или Первой Республики. Складывается достаточно печальная картина, когда говорить о Возвращении не получается, так как фактически пока еще некуда возвращаться, нет ясно сформулированной основы. Сегодня мы даже не можем с уверенностью сказать, что понимаем и принимаем духовное наследие, которое досталось нам от прежних тысячелетий, знаем, каковы основы и аксиомы Армянского мира. Даже такая очевидная для патриотически мыслящих армян истина, как абсолютная ценность армянской земли и Армянского Нагорья, в целом вызывает порой неадекватную реакцию в армянском обществе. Не будем себя обманывать, на митингах в поддержку Л. Тер-Петросяна ему аплодирует в том числе и молодежь Армении, и молодежь думающая, которая не может не понимать достаточно четко, что прорыв к власти АОД неизбежно означает потерю армянских земель. Однако его поддерживают, за ним идут и такого рода идеи обсуждают. В этой ситуации мы вынуждены решать гораздо более сложную задачу: когда параллельно формируется самосознание Армянского мира в XXI веке и организуется подключение к формирующемуся ядру и основе тех, кто сегодня оказался на периферии этого мира, в его «контактной зоне». Они вроде бы уже по ту сторону границы, но еще могут вернуться – через «переселение» в Армянский мир или расширение этого мира за счет нового понимания Армянством себя и своих границ. Если попробовать подытожить: вернуться можно через обретение Армянского мира – через процесс, вектор которого направлен в будущее, в котором «уточнение» и «прояснение» сути Армянского мира происходят параллельно с его развитием и движением.
К. Агекян: Идентичность – это отдельная большая тема. В рамках нашего «круглого стола» имеет смысл говорить о ней сугубо в практическом смысле.
Д. Степанян: Можно долго спорить о том, кто является армянином, а кто – нет, но в любом случае, никто не даст четкого определения армянской принадлежности. Многие изменения, которые происходят с армянами и армянской идентичностью на современном этапе, не являются сугубо армянской особенностью. Процессу глобализации подвластны практически все, в том числе страны и народы, которые выбирали в своем развитии вектор изоляционизма. Это не значит, что армяне должны превратиться в среднестатистических граждан мира, однако уже ясно, что в современном мире основную роль играют не принадлежность к территории, а информационные возможности. Именно поэтому многие армяне считают и будут считать себя армянами, даже если они никогда не были в Армении, не говорят на армянском языке, не принадлежат ААЦ и т. д.
Р. Арзуманян: Думаю, тут не может быть разногласий, и для всех очевидно, что критически важным локусом Армянского мира является та небольшая часть Армянского Нагорья, за которую цепляется армянский народ. С ее сужением и неизбежным исчезновением будет закрыта последняя страничка, и Армянский мир канет в Лету. Такое понимание подводит к двум постулатам, аксиомам. Во-первых, армянин должен ощущать себя частью единого Целого, живого организма, что предполагает ощущение причастности к непрерывной цепи прошлого, настоящего и будущего Армянского мира. И, во-вторых, осознание критической важности и абсолютной приоритетности для армянского будущего Армении географической и политической – то есть армянской государственности. Именно она определяет и направляет, дает силы для духовного, культурного разворачивания Армянского мира в XXI веке, и с ее падением угасание Армянского мира будет вопросом времени. В сегодняшней ситуации все остальное представляется второстепенным и неактуальным. В том числе проблемы, являющиеся следствием диаспоричности Армянства – феномена, который сопровождает Армянский мир уже более десяти веков и приобрел катастрофические размеры в ХХ веке. Если присутствует изложенное выше понимание приоритетов, то безусловная слабость единого Целого, Армянства может и должна быть превращена в силу, чему в немалой степени способствует специфика нарождающейся эпохи. Диаспора и диаспоричность в эпоху глобализации становятся большим потенциалом, который при правильном подходе и понимании как самого себя, так и новых времен может быть использован для качественного усиления Армянского мира. Но на первом этапе нам, конечно же, надо возвращаться в реальность и уходить от идеологических клише века ушедшего, поняв и приняв тот факт, что Спюрк стал неотъемлемой частью Армянства и наивно ожидать, даже теоретически, что мы сможем его «ликвидировать», физически «вернув» его в Армению. Надо становиться более прагматичными, а значит, и адекватными реалиям, чтобы получить шанс их изменить. Необходимо научиться ставить правильные задачи и проблемы, не пытаясь решать искусственные и утопичные. В XXI веке, на мой взгляд, актуальной является проблема: каким образом сконцентрировать, замкнуть энергию и потенциал Спюрка на Армению? Спюрк должен понять и принять, что он – неразрывная часть Армянского Целого, часть, которую можно назвать периферией, границей. Все общеармянские проблемы и задачи наполняются смыслом и могут быть разрешены только через их замыкание на Центр – Армению. Пограничность предполагает совершенно другие и критически важные для выживания и успешности единого Целого функции, так как именно через границы происходит наиболее интенсивный обмен Армянского мира с другими мирами. Без подобного замыкания, подобной направленности Спюрк неизбежно отходит от Армянского мира. Можно блестяще владеть армянским языком, знать в тонкостях армянскую культуру, но быть замкнутым на другие центры и миры, интересы других стран, народов, империй. Если верная направленность имеет место, я склонен гораздо мягче и терпимее относиться к плохому знанию армянского языка и даже его незнанию и тем более к прочим составляющим и атрибутам армянскости. Все это вторично в жизни конкретного Армянина, не есть ядро, суть. Решающими становятся ощущение сопричастности и реальная ориентированность, замкнутость на Армению. Замкнутость в данном случае должна быть не абстрактная «платоническая», а прагматическая – это очень важно.
А. Аветян: Как ни крутите, все равно мы постоянно будем возвращаться к языку. Общение – вот основа основ. «Сначала было Слово» – вот с чего начинается Библия. О каком Слове может идти речь, если армяне из Армении, России и США не понимают друг друга? На каком языке им общаться – на русском, английском, китайском? Не секрет, что даже в самой Армении абсолютное большинство недостаточно хорошо говорит по-армянски. Сколько бы мы армян за уши ни тянули в Армению, если мы не преодолеем языковой барьер, то есть не установим полноценный контакт, трудностей у нас не убавится, а их визит в Армению немногим будет отличаться от визита рядового иностранного туриста, знакомящегося с местными диковинками. Нам бы сначала суметь общаться, чтоб потом вместе хвататься за грандиозные проекты.
К. Агекян: Два пункта, упомянутых Р. Арзуманяном, подтверждают непродуктивность теоретических определений армянской идентичности в сегодняшний критический момент. Если есть ощущение Армянства как своей семьи, есть готовность служить Армении, не столь важно (пока), как оценивается нация – как сообщество людей с армянскими глазами и носами или как хранительница великих тысячелетних традиций. В 21 год Монте Мелконян не мог даже поздороваться по-армянски, имел весьма неопределенные представления об армянской истории, политике и культуре. Но отправился в Бейрут защищать с оружием в руках жителей армянского квартала, начал готовить себя к борьбе за возвращение Армянства в Западную Армению. Мне очень близок акцент на существенности языка. Ведь язык это еще и система ценностей, способ восприятия реальности. Но крайне важно не проводить никаких разграничительных линий, не разделять «чистых» и «нечистых» – «настоящих» и «сомнительных» армян. Легче всего сформулировать жесткие требования к «багажу» и проверять каждого на соответствие. Но осознание своей личной ущербности не мобилизует массу «армян по происхождению». Людям не нравится, когда им постоянно напоминают об их неполноценности – огромное большинство получит еще один повод раствориться в чужой среде, особенно в благоприятной среде – там, где их уже считают почти своими. В прошлом номере нашего журнала мы поместили перевод интересной статьи Нэнси Крикорян «Чувство вины как опора армянской идентичности в диаспоре». Главные ее положения состоят в том, что новые поколения армяно-американцев в диаспоре уже не являются армянами, а только чувствуют себя таковыми. Они «символические армяне» в отличие от своих предков-иммигрантов. В основе идентичности таких «символических армян» лежит чувство внутренней вины за ту или иную степень отхода от Армянства – в смысле языка, брака, воспитания детей и т. д. и стремление каким-то образом это возместить. Согласны ли участники дискуссии с таким выводом?
Р. Арзуманян: Если оставаться в рамках социологии, нужно согласиться, что армянин Спюрка во многом атомизирован и вырван из социальных связей и контекстов армянского социума. Для него быть или не быть армянином действительно есть проблема выбора и своего рода свободы. Однако такое рассечение социума и человеческой личности, доведение до абсолюта роли и значения социальных связей в судьбе отдельной личности не совсем правомерно. Человек не есть только существо социальное, в его формировании и мотивациях большую роль играют и другие, более глубокие пласты – культура, «коллективное Я» и т. д., которые не подчиняются законам социологии. Еще один важный аспект. Распад социальных тканей и связей традиционных социумов и обществ есть норма глобализирующегося мира, и об этом феномене уже много сказано. Не надо думать, что это чисто армянская проблема – весь мир в настоящее время находится в поисках путей формирования и наполнения новым смыслом того пространства, которое ранее называлось социальным. Социумы всех народов в настоящее время стоят перед вызовом необходимости нового понимания своей идентичности, которое помогло бы им справиться с распадом привычных социальных связей. В этом смысле попытки «строить» и анализировать армянский социум в рамках и на основе представлений XX века изначально обречены на провал. Мы должны задумываться не просто об Армянине и Армянстве, но и об Армянстве в XXI веке в новых, качественно изменившихся и изменяющихся социальных реалиях. Относительно комплекса вины мне было бы очень интересно выслушать других участников стола, живущих в Спюрке. Действительно ли он присутствует? Для меня такого рода комплекс есть симптом глубокой духовной болезни. Невозможно выстроить что-то здоровое и имеющее шанс на будущее на комплексах. И если ситуация сегодня такова, нужны срочные меры и усилия, чтобы вывести Спюрк из такого рода паттернов.
А. Арутюнян:Естественно, что второе и последующие поколения армян диаспоры, оторванные от Армении, подвержены ассимиляции в той или иной степени. Однако я не стал бы говорить так категорично, что через одно поколение американские армяне уже являются не собственно армянами, а «символическими армянами». Известно, что и в армянской диаспоре США существует немало семей, которые из поколения в поколение доказывают свою принадлежность к Армянству, воспитывая соответствующим образом своих детей, передавая им армянский язык и традиции. Что же касается чувства вины за отход от Армянства и стремление его каким-то образом компенсировать, я не думаю, что подобное состояние превалирует среди армянской диаспоры США. Как мне кажется, в США гораздо больше армян, которые отдалились от своих корней безболезненно и не считают себя более чем-либо обязанными Армянству.
К. Русинян: О чувстве вины по поводу недостаточной причастности к Армянству, которое делает нас армянами… Есть некий внутренний стержень, вектор, который активизирует нашу боль и страдания в результате отхода от траектории, по которой движется «идеальное» (в нашем понимании) Армянство. Парадокс в том, что любой представитель диаспоры в той или иной степени ассимилирован и четко отдает себе отчет, на какой степени национальной деградации он пребывает. Я еще не видел ни одного армянина в диаспоре, кто, пусть неявно, в глубине души не соотносил бы себя с неким идеальным национальным состоянием. А вот определить, кто же есть «идеальный» армянин, никто четко не может. Да и определим ли этот идеал в принципе? Только в сравнении с «падшими ангелами» Спюрка? И где же эти армянские полубоги обитают? Неужели на Третьем Участке или в пределах космополитического Северного Проспекта? Может, в глухих горных деревнях? Попробуем продолжить. По словам Нэнси Крикорян, в настоящее время личностные страдания представителя диаспоры из-за исчезновения (или полного отсутствия) национальной наполненности делают его/ее армянином. То есть боль утраты основ национальной самоидентификации заменяет собой нашу национальную самоидентификацию в диаспоре. Парадокс, противоречащий основам формальной логики! Как боль может быть основой идентификации, чего-либо созидательного вообще? Давайте на секунду отвлечемся от эмоций и взглянем на ситуацию трезво. Есть люди, которые считают себя армянами, но… недостаточно хорошими армянами. Армянами… но не знающими, не умеющими, не делающими, не в достаточной мере переживающими. И поэтому «неправильными», ущербными армянами. Вы не замечаете абсурдность данной ситуации? Еврей Северной Америки или Европы считает себя евреем и без знания иврита. Русский может быть русским и без знания родной истории или танцевальных, кулинарных и прочих основ своей культуры. И один лишь армянин мучается из-за несоответствия неким стандартам. Но, вдобавок, он себя еще и обманывает. Он говорит себе – «да, я многого не знаю и не умею из того, что умеют настоящие армяне, но я армянин по одному лишь тому факту, что это меня беспокоит и не дает мирно спать». Абстрактному совершенству нет предела, и, на мой взгляд, проблема – как всегда это было у армян – в излишней патриархальности их национального облика, в неспособности соответствовать развивающемуся миру, давать своевременные ответы на его вызовы, наконец, просто не отставать от мирового развития. У еврея есть скрипка и талмуд, которые он всегда может взять с собой. А армянин должен тащить тяжелую телегу, в которую сложены обязательное знание языка (желательно идеального литературного), брак с представителем своей национальности, посещение армянской церкви, армянских концертов (как можно чаще), круг армянских знакомств, армянские застолья, и на вершине всего этого – ежегодные поездки в Армению, как в единственное место, где можно припасть к чистому источнику национальной культуры (потому что в диаспоре этот источник по определению «неправильный», «недостаточно армянский», «ущербный»). Разве то, что мы вынули из своей патриархальной кладовой и, подобно Сизифу, толкаем впереди себя, не превратилось уже не в поддержку нашего национального облика, а в его тяжелую ношу? Подумайте, испытывали бы мы стыд хоть на секунду, если бы заведомо не хотели оставаться армянами? Нет – мы бы с радостью стали бы частью других культур. Но что-то не позволяет нам это сделать. И уже как следствие этой невозможности мы ставим перед собой ряд способностей, знаний и навыков, которыми подтверждаем сами себе свою национальную принадлежность. А если бы таких требований не было – мы бы с легкостью просто оставались армянами. Потому что мы армяне, нам это нравится, у нас вкусная еда и самые красивые женщины. Но над нами довлеет харизматичная и патриархальная личность наших отцов, наказывающих нас за употребление неармянских слов, так же как и над нашими детьми будут довлеть наша собственная тоталитарность и страх того, что мы «упустим» их навсегда, если не будем достаточно тверды, жестки, как будто Армянство «прививается» через силу, а не через любовь. А может, это проекция боли Геноцида создает противоположный вектор, отгоняющий нас от Армянства? Нам хочется быть армянами, но нам тяжело читать литературу, пропитанную горем, слышать музыку, оплакивающую убитых и нести всю нашу культуру, говорящую нам о том, как много мы когда-то имели и, увы, потеряли. При этом мы хотим справедливости и отмщения, но не страданий! Все это были мысли вслух, в основном противоречащие моим собственным убеждениям. Я как раз проделал работу по восстановлению своего языка буквально с нулевого уровня и открываю для себя все новые страницы и пласты армянской культуры. И не удивлюсь, если в один прекрасный день я обнаружу, что мое знание истории, культуры, литературы, мои языковые способности окажутся выше, чем у большинства граждан Армении. И даже тогда (уверен в этом!) я буду продолжать чувствовать комплекс вины, на этот раз потому, что живу не в Армении и подвергаю своих детей той же участи постоянной борьбы с обстоятельствами проживания в чужой культуре. И естественным ответом уже на этот вопрос станет необходимость репатриации в Армению для полного избавления от чувства национальной неполноценности. Почему? Видимо потому, что Армянство сегодня не способно произвести на свет модель молодого, динамичного, мобильного представителя диаспоры, с заветами прадедов, умещающимися в одном «талмуде» карманного формата, и с армянским символом веры у сердца – полноценного армянина, смотрящего уверенно в будущее, способного стать выше и сильнее в любом обществе, принимаемого с открытыми объятиями в любой армянской колонии мира и любом уголке Армении.
Главная проблема возвращения к Армянству или его обретения как раз и состоит в сопряжении армянской реальности на Родине и в Спюрке, которая часто выглядит, мягко говоря, не идеальной, и армянских идеалов, которые часто кажутся не очень реальными. Мне кажется, алгоритм такого сопряжения как раз и заключается в понимании своего Армянства прежде всего как борьбы, а не сохранения чего-либо. Именно борьба подразумевает крайнее несовпадение реального и идеального состояния – в противном случае говорят об эволюции, реформировании, развитии и пр. Помогая молодому человеку для начала узнать свою нацию, нужно последовательно преодолевать несколько важнейших искажений, которые сегодня присущи армянскому информационному полю. а) Чрезмерный акцент на архаичной истории. Вполне объяснимый в пору длительного отсутствия армянской государственности и каких-либо политических успехов Армянства, он сейчас должен быть изжит. Для подавляющего большинства молодых людей важно то, что имеет непосредственную связь с сегодняшним днем. Как мне кажется, актуальной можно считать часть армянской истории от начала фидаинского движения. Наиболее актуальна для нас история победоносной войны в Арцахе, которая еще не написана по-настоящему. б) Чрезмерный акцент на жертвах и страданиях, неизбежный в пору отсутствия армии и ее военных побед. Для современной молодежи важны мельчайшие подробности побед, торжества армянского оружия, силы духа армянина, мощи и влияния Спюрка. Что касается Геноцида, его позднейших проявлений (Сумгаит, Баку и пр.), в широком доступе должны находиться сухая, большей частью статистическая, информация, сведения о планировании и организации истребления и грабежа. Этого вполне достаточно для формирования чувства коллективной вины за прежнюю незащищенность народа, потребности в справедливом возмездии по отношению к геноцидным государствам. Сами подробности резни и насилий должны распространяться только в кругу людей, которые находятся на переднем краю борьбы или готовят себя к этому. В противном случае (это знакомо нам на практике) детализация зверств может сыграть деморализующую роль.
Острое чувство коллективной вины окажется запертым внутри отдельной неподготовленной личности и будет работать на отягощение национальной идентичности, подрыв национального достоинства и, в конечном счете, на отторжение от Армянства. в) Чрезмерный акцент на достижениях отдельных армян, активно не позиционирующих себя в качестве таковых, ничего или почти ничего не вкладывающих в общее дело. Этот акцент опять-таки был вполне объясним в пору разобщенности нации и отсутствия у нее, как у единого целого, значительных достижений. Нельзя, конечно, недооценивать роль образа конкретной личности. Здесь есть огромный фронт работы по пропаганде наших героев, без остатка посвятивших свои жизни общему делу. Но в первую очередь необходимо пропагандировать в Спюрке достижения армянской государственности и саму государственную идею. Нужно понимать, что дискредитация существующей власти всегда была и остается лучшим способом подрыва государства внешними силами. Конечно, нет смысла идеализировать в Спюрке существующие на Родине общество и государство. Но важно рассматривать их недостатки как недостатки роста, а не как фундаментальные изъяны. Вспоминаю свой разговор с одним неармянским священником. При упоминании о пороках церковных иерархов, о неприглядных явлениях в жизни епархий, он уверенно ответил: это не недостатки Церкви, это делается против Церкви. Такой же подход важно иметь и нам: мощное, подлинно независимое Армянское государство – наивысшая ценность, все пороки и недостатки нашей сегодняшней государственности никак не могут этот абсолют поколебать. г) Ложные стереотипы «малой нации», «малого государства», предполагающие несамостоятельность в реальном политическом и вторичность в метафизическом пространстве. Важно формировать представление об Армении как метафизическом Центре, соответственно об истории Армянства – как Абсолюте мировой истории, о судьбе Армянства – как осевой проблеме человеческой цивилизации, по отношению к которой все остальные глобальные проблемы имеют второстепенное и несущественное значение. Только на этой основе можно решить такую актуальную задачу, как восстановление во всей полноте чувства национального достоинства, которое серьезно пострадало в Армянстве за века угнетения, рассеяния и апелляций ко внешним силам. д) Ошибочно пристраивать, как это часто делается, армянскую идентичность к некоей большой совокупной идентичности, встраивать Армянский мир в Европейский, Индоевропейский, Христианский, Цивилизованный и т. д. Нужно всячески подчеркивать свой обособленный уникальный статус, за исключением тех случаев, когда мы имеем все основания занимать в некоей общности центральное положение. На страницах нашего журнала мы уже не раз приходили к выводу о том, что в сегодняшнем глобализирующемся мире Армянство не только сталкивается с новыми серьезными вызовами, но и обретает новые непредставимые ранее возможности для консолидации, для обращения вспять тех механизмов ассимиляции, которые еще недавно казалось невозможным затормозить. Сегодня особенно важно не просто распространение информации, но создание энергетически заряженного информационного поля, стимулирующего армянина не просто к познанию, а к действию – ведь охват подобных полей уже не ограничен никакими искусственными или естественными барьерами и границами.
Источник: www.Aniv.ru
Продолжение следует...
|
оставляйте комменты пожалуйста
